С самого детства архангелогородка Зинаида Бергман увлечена немецким языком. Почему именно немецким, и откуда такая тяга к изучению языка? Её мама умерла, когда девчушке был годик, отца расстреляли, когда ей едва исполнилось 5 лет. Она ничего не знала о своих родных, жила тогда с мачехой. «В 1945 году после эвакуации мы приехали в Архангельск, так как у нас не было пропуска в родной Мурманск, который был закрытым городом. Я поступила в 5 класс в 17 школу. Бергман Зинаида тогда сидела на уроках немецкого языка, читая художественную литературу и окончила 5 класс с прочерком» - шутит она.
3 года в гипсе
Потом Зиночка тяжело заболела, в школу не могла ходить и стала изучать немецкий язык самостоятельно по учебникам в библиотеке, где работала её мачеха. Затем она попала в санаторий «Евда»в Красноборске – это бывшая дача художника Борисова. Это было тяжёлое время. «Я лежала в гипсе, не поднимая головы и ног. Диагноз-туберкулёз позвоночника. Вот здесь я пролежала 3 года»,-показывает окно борисовской дачи в фотоальбоме. - Однажды у нас появилась немка Вероника Арнольдовна Стессель из «Коминтерна», здесь её называли Вера Аркадьевна. Она, увидев фамилию Бергман и отчество Рудольфовна, стала разговаривать со мной на немецком языке, к тому времени я уже немножко знала его. В 50-м году меня поставили на костыли, я научилась ходить. В гипсовом корсете привезли в Архангельск. К тому времени я закончила 8 классов, поступила в школу рабочей молодёжи».
Затем - учёба на инфаке. Как говорит сама Зинаида Рудольфовна, никаких трудов ей не стоило поступить на факультет немецкого языка, хотя конкурс был - 9 человек на место. Но она не знала про конкурс, в то время приходилось много работать, поэтому на сдачу экзаменов она могла прибежать только в обеденный перерыв.
«Училась я на отлично, - говорит .- Я всю жизнь старалась всё делать хорошо. Годы учёбы были трудными. Я работала вместо мачехи уборщицей, чтобы она могла получать пенсию. Помню - утром сбегаю, уборку проведу в АЛТИ, потом - на учёбу».
Финские лесовозы и кактусы
По иронии судьбы она оказалась на практике в той же школе, в которой училась. Представьте, каково было удивление учительницы, которая помнит, что Зинаида Бергман сидела и не знала немецкого языка!
Когда оканчивала институт, декан Раиса Васильевна Френкель предложила ей аспирантуру в Москве. «Вы идёте на красный диплом, а Ваша курсовая работа тянет на аспирантский реферат»,- сказала Раиса Васильевна. Но Зинаиде пришлось отказаться от аспирантуры из-за тяжёлого материального положения.
«По распределению я попросилась в Красноборск. - вспоминает она -
Там работала в средней школе и вышла замуж, потом мы уехали в Сыктывкар. Но мне пришлось уволиться и переехать в Архангельск, ухаживать за больной мачехой. Уехала я из комфортабельных условий, бесплатной квартиры в общежитие барачного типа на ул. Попова, 44. Однокурсница устроила меня в ЦНИИМОД (центральный научно-иследовательский институт механической обработки древесины) переводчиком в библиотеку. Переводила технические тексты, особенно трудные были научные тексты. Кстати, я переводила документацию по финским лесовозам, то есть, получается, дала финской технике дорогу в жизнь. Потом в лесопильно-деревообрабатывающем техникуме на 25 лесозаводе, 20 лет я там отработала и получила звание: «Отличник специального среднего образования».
Чего только не доводилось переводить Зинаиде Рудольфовне. Даже литературу по кактусам. В Архангельске жила известная кактусовод из Эстонии, её фамилия была Сипельгаз. Так вот эстонка привезла книгу из Германии, а Зинаида Рудольфовна её перевела. Кстати, с того перевода она купила настоящий оренбургский пуховый платок.
Ещё перевела она книгу об иглоукалывании. К тому времени Зинаида Рудольфовна вышла на пенсию, и первым делом начала переводить эту книгу. На перевод ушло полтора месяца.
Лечение переводом
В 1987 году в автокатастрофе погиб её муж Василий. Зинаида Рудольфовна так вспоминает. «Я помню, в каком тяжелейшем состоянии приехала из Коми, с родины мужа, где я его похоронила, и мой сосед, врач Валерий Григорьевич Чернозёмов, в один год потерявший жену и родителей, зная, как мне тяжело, предложил лечение травами и … спасительный перевод. Его коллеге, детскому хирургу нужно было перевести толстую книгу о врождённых пороках младенцев. Я сразу же села за перевод. И за месяц перевела её. Вот такое лечение травами и работой я получила.
А потом началось трудное время - перестройка. Продукты стали продавать по талонам. Я как раз по просьбе Лидии Бострем, которая возглавляла «Музей деревянного зодчества под открытым небом-Малые Корелы», вела переписку со всеми музеями, в том числе с музеем из немецкого города Эмден, который стал городом побратимом Архангельска. Я написала письмо отчаяния обербургмистру Эмдена, прикрепила все неотоваренные талоны и написала что это наше продовольствие на месяц: 1 кг. песка сахарного, 100 гр.сливочного масла и так далее. Бургомистр передал письмо в гимназию. И вот мне сообщают, что на моё имя пришла посылка. Она была большая, чего там только не положили немецкие школьники –таких изысканных продуктов я не видела раньше. Так началась моя переписка с учениками и их классным руководителем, с которым я переписываюсь до сих пор.
Затоптанные книги
…1991 год. КГБ открывает все свои архивы. Пять лет после смерти мачехи я не могла успокоиться, переживала, её фраза о том, что «Рудо жив, я не получила на него похоронку», привела меня в КГБ. Вы не знаете эту действительность: серое здание КГБ на Троицком проспекте, вдоль него всё время патрулировал солдат с автоматом. Я зашла в это страшное здание, чтобы узнать правду. Написала заявление, в котором просила разобраться в деле отца, и если отец был репрессирован, то попросила дать данные о родственниках из его личного дела. Выяснилось, что сначала отец был крупным шпионом-диверсантом, потом невинно убиенным. Отец был расстрелян в 1937 году на Левашовском кладбище в Ленинграде. Мне дали справку о его реабилитации, но никаких сведений из его личного дела не дали.
И вот в этом же году меня разыскивает моя сестра Аврора через мурманское КГБ. Через 50 лет мы с Авророй встретились. Она поведала мне всю правду, что мой отец немец, что мы немецкого происхождения, что он не знал даже русского языка, что информация о моём отце скрывалась. А так как мои родственники по линии отца были с немецкими фамилиями, а моя мачеха и няня - малообразованные русские люди и не запомнили иностранных фамилий, я не знала, кого искать. Сестра рассказала, что после ареста отца по всему дому были разбросаны его книги на немецком языке, со следами грязных подошв. Сама я вспомнила, что у нас был граммофон, и я крутила пластинки, и что песни все были на немецком языке. То есть - вот откуда у меня была такая тяга к немецкому языку! Это заложено было генетически».
…Сейчас Зинаиде Рудольфовне Бергман 78 лет. Она живёт одна в маленькой однокомнатной квартирке и гордится тем, что её не забывают ученики, помогают, навещают. Нужно ли говорить, что весь её мир сегодня - это старые, чудом сохранившиеся фотографии близких, и книги на немецком языке? И, что самое удивительное, она до сих пор переводит. Сегодня на её столе - «Краткие тезисы относительно будущего высшего учебного образования смысл так называемого Болонского процесса» уже в переводе Зинаиды Бергман. Целая подшивка, написанная от руки ровным каллиграфическим почерком.
Немецкие специалисты оценили систему образования Северодвинска 
В САФУ можно получить кембриджский сертификат на знание английского 
Жители Поморья выступили за перевод часов на зимнее время