«Я работаю более 50 лет, практически каждый день. В месяц по одной работе, сейчас, правда, меньше - устаю уже», - рассказывает известный косторез Николай Зачиняев.
В мастерской у мастера полумрак. Буквально перед нашим приездом в село Ломоносово здесь прошёл ураган, вырубило свет. Николай Иванович заранее предупредил нас: дорога к его дому завалена деревьями, придётся прогуляться пешочком. Прогулялись мы и мимо того самого Художественного училища резьбы по кости, вокруг строительства которого было много шума. Здание, прямо скажем, унылое и невыразительное, обшитое то ли сайдингом, то ли под сайдинг. «Руки бы оторвать тем строителям, - припечатали местные жители, завидев нас с фотоаппаратом. - Ни ума ни фантазии, такую игрушку можно было бы сделать!» Но об училище - позже. А пока я полтора часа слушала мастера, рассматривала его ажурные работы, которые и в руки-то взять страшно, фотографии. «Настольные приборы, ножи, шкатулки, иконы, вазы, рельефные портреты, - листает он фотоальбом. - Это вот зеркало из кости мамонта, на заказ делал в Московскую Патриархию, иконы, которые отправлял офицерам в Чечню, шахматы, которые купил Виктор Черномырдин».
Рога - на скульптурки
- Николай Иванович, а есть любимые работы, с которыми жалко было расставаться?
- Конечно. Жалко, потому что душу в них вкладываешь. Вот, например, шкатулка, которую увезла в Калифорнию супружеская пара. Они увидели мои работы в московском музее, нашли меня, сделали заказ, а потом приехали за шкатулкой сюда, в Ломоносово. На ней я вырезал портрет хозяйки в молодости. А самый сложный заказ сделали нефтяники. Они заказали вышку в 80 сантиметров, там технологическая площадка, машины, люди, тросовые системы, я замучился тогда, если честно (смеётся. - Ред.).
- А где вы берёте сырьё?
- А в Архангельске можно купить ваши изделия?
- Да, в художественном салоне, в аэропорту, в сувенирном салоне. Можно и в нашем музее купить работы.
«Выскакивают» одни обещания
- На днях у вас прошёл очередной круглый стол о судьбе косторезного промысла. Сколько можно обсуждать, не пора ли возобновить работу? Как, кстати, это было в советское время?
- Если вспомнить 37-й год, то уже тогда работы наших холмогорских мастеров получили в Париже свою первую медаль. Это был подъём, а потом началась война, некоторые великолепные мастера погибли на фронте. А уже в 1943 году был приказ Сталина: вернуться к тому, с чего начинали. Чуть позже построили фабрику, и началось процветание нашего промысла. В 50-е годы Михаил Александрович Христофоров, основатель, брал с собой изделия: шкатулки, фоторамки, гребешки, брошки - и вёз в Москву, в Министерство культуры. Там министр культуры заставлял чиновников покупать изделия (улыбается. - Ред.). Христофоров возвращался с деньгами. А до того люди получали хлеб за изделия, некоторые не выдерживали, уходили. Хорошо помню, как я пришёл в 1971 году работать. У нас была большая мастерская, солнечная сторона, берёзы растут, яблонька, и женщины работают и поют песни. Коллектив был замечательный, на праздники собирались, были застолья, было так здорово.
Благодаря нашему руководству фабрика заключала договоры в Москве, так что мы работали много и быстро. Нас курировал научно-исследовательский институт в Москве, мы много ездили в командировки в Москву, Ленинград, где мы встречались с художниками, мастерами. Работы наших мастеров покупали московские музеи, часть попадала в Эрмитаж, в Русский музей в Ленинград.
- Что власти предлагают?
- Сейчас каждый мастер находит свой рынок сбыта. А власти предлагают нам объединиться. Да, плохо, что нет творческого объединения мастеров, которые могли бы молодых учить, каждый варится в своём соку, но нет такого человека, который этим бы занимался. Ладно, я сыну своему всё это передаю, а вот сейчас художественная школа выпускает мастеров, куда они идут? Фабрики нет, сырья у них нет, инструментов нет, мастерских нет, многие уходят в торговлю.
- Нелепый вид имеет косторезное училище, вам больно это видеть?
- Вы знаете, мы раньше очень переживали, а сейчас отболело. Потому что ничего не сделать, не исправить. Если вы заведёте в Интернете «холмогорская резная кость», там «выскочат» все обещания. Понимаете, как бы мягко сказать, нас тогда просто грабили. На строительство здания нанимали рабочих, которые не были строителями, менялись подрядные организации. Зачем было такой большой дом не по уму строить? Был же нулевой цикл, и была фирма архангельская, которая сделала бы в кирпичном исполнении, нет, привезли других. И получился такой нелепый каркасный дом. Крыша сложной формы - протекает; чтобы отопить такую площадь, нужны огромные деньги, к тому же там стоят грунтовые воды, из-за чего нарушена гидроизоляция, начался перекос здания, лопаются стеклопакеты. И теперь здание не могут запустить по санитарным нормам. Хотя закуплено оборудование (пока учиться приходится в старом здании. - Ред.)
- Ученики набираются?
- Да, потихоньку. В 70-80-е годы со всех районов ребята приезжали, большие выпуски были. В этом году у нас выпустилось 8 человек. Есть даже 60-летний выпускник, он вместе с сыном учился. У нас же хорошее общежитие, столовая хорошая, стипендия есть. Жаль только, работать ребятам негде.
Досье
Николай Иванович Зачиняев, косторез, выполнил более тысячи работ, многие представлены в музеях Москвы и Санкт-Петербурга, а также ушли в частные коллекции. Жена, трое детей, резьбой занимается один из сыновей Кирилл.
Смотрите также:
- Органист Виктор Ряхин: «Почему я должен приносить пользу другой стране?» →
- «Нам никто не должен». Незрячий музыкант о благодарности и бескультурье →
- "Меладзе по-разному относился к нам" →