«От Советов ничего не надо». Как репрессии коснулись архангельских семей

Более 16 тысяч жителей области были репрессированы. История страны прошлась по ним катком, отобрав у них любимых, детей, забросив их в самые тяжёлые условия. И сейчас их потомки по крупицам собирают информацию о своих родственниках. Чтобы осталась память. Одна на всех.

О репрессированной в 30-е годы семье своей бабушки, Амалии Карловны Ротермель, рассказала архангелогородка Татьяна Борисенко. «Бабушка мало рассказывала об этом, - вспоминает Татьяна Сергеевна. - Была ли у неё обида на Советскую власть? Я думаю, была, хотя она этого не показывала».

Привезли в лагерь смерти

«Мой дед Константин Ротермель с бабушкой Амалией Карловной жили в Поволжье, в селе Пекордорф Маркштадтского района Саратовской области, - рассказала «АиФ» Татьяна Сергеевна. - Они проживали с многочисленными родственниками в большой усадьбе, имели два дома - летний и зимний, у них было много земли, маслобойка. Бабушка вышла замуж за дедушку Костю, он сначала был женат на сестре бабушки, у них родилось двое детей, а потом сестра умерла, и он женился на бабушке, и у них ещё двое детей родилось».

В 1930 году Амалию Карловну с четырьмя детьми вывезли в Котлас, в Лименду. Сейчас это место называется Макариха. Позже она вспоминала, что везли их сначала на лошади, а потом в «телячьих» вагонах, с собой взять ничего не разрешили. Её мужа арестовали примерно на год раньше, он уже был в Лименде и работал на Лимендском судоремонтном заводе бухгалтером. «Дедушка Костя через некоторое время заболел и умер от малярии, - говорит Татьяна Сергеевна. - Раньше там между Котласом и Лимендой были малярийные болота, потом их осушили. Но дедушка уже был в расстрельных списках, как бабушка потом узнала».

Особенно тяжёлой была сульба дяди Константина. Когда началась война, его призвали в армию, он попал на фронт, но в первые же месяцы войны русских немцев Сталин снял с передовой, их посадили в вагоны и отправили. Куда? Они думали, что их везут на Дальний Восток, там тоже война была, но привезли их в Коми, в лагерь смерти в селе Жешард. Четыре года дядя был в этом лагере, выжил только потому, что их подкармливали местные женщины.

«Немецкое вытравили»

Татьяна Сергеевна говорит, что помнит из бабушкиных рассказов немного. Например, то, как они оказались в Поволжье. Привезли их при Екатерине Второй (4 декабря 1762 года Екатерина II подписала Манифест, разрешающий иностранцам беспрепятственно селиться на необжитых территориях России для того, чтобы осваивать свободные земли. - Ред.) Они были мигрантами второй волны. Практически всех немцев, приехавших первыми, вырезали, уничтожили, как чужаков. Выжили только двое, они каким-то чудом добрались до императрицы и рассказали, что с ними случилось. И тогда императрица снова привезла туда немцев, «вторую волну», но уже заставила охранять их поселение, а также не брать с них налоги несколько лет.

«Бабушка рассказывала, что у них была огромная усадьба, большое хозяйство, прислуга, были даже свои экипажи, они на балы ездили. Но обязательно держали больших собак, боялись нападения, это я помню из её рассказов».

И, несмотря на то что у немцев была даже прислуга, детей в семьях готовили на все случаи жизни, чтобы они всё умели делать: вязать, шить. Амалия Карловна говорила: «Нас готовили ко всему. Всё может быть». И разве думала она, что будет всю войну шить военную одежду, ватники, которые отправляли на фронт? И уже после войны она обшивала всю Лименду, этим и зарабатывала на жизнь.

Ещё Татьяна Сергеевна запомнила, как её мама с бабушкой между собой всё время разговаривали на немецком языке. «Нас немецкому языку не учили, - вспоминает она. - Я однажды спросила маму, почему она не говорит с нами по-немецки? А мама сначала молчала, а потом говорит: «За время войны так вытравили немецкое из нас, немчурой всё время называли, поэтому я не могу». Своим детям она даже фамилию немецкую не дала - из страха.

Амалия Карловна овдовела в 40 лет, замуж больше не выходила, у неё любовь одна была - так она говорила. «Когда бабушке в 1956 году назначили пособие, она отказалась от этих денег, а нам сказала: «Мне от Советов ничего не надо. Я сама себе заработаю». И до самой смерти, до 83 лет, она шила на швейной машинке, обшивала всех, и даже нам, внукам, помогала деньгами. Обида на советскую власть до конца, наверное, осталась, но она её не показывала. В доме висел портрет Ленина, во всех домах тогда этот портрет висел, я помню, как она говорила: «Это дьявол, и глаза у него дьявольские». Сама она была верующим человеком, лютеранкой. И я сейчас точно знаю, что в самое трудное время её молитвы сохранили и её детей, и её внуков».