Архангельск, 1 марта – «АиФ – Архангельск». Борис Амаров уже более 10 лет участвует в экспедициях в Арктику и Антарктику. Два месяца назад в Санкт-Петербурге, на II Международном фестивале неигрового кино «Арктика». Приз за лучшую режиссёрскую работу достался Борису Амарову. Чтобы снять ленту «Мыс желания. Вкус Мёда» режиссёр два лета подряд поднимался с сотрудниками «Русской Арктики» за восьмидесятую параллель.
Сначала был юг
– Как Вы считаете, документальное кино сегодня вообще имеет спрос на российском рынке?
– К сожалению, документальное кино в России редко находит своего зрителя. Традиционно считается, что документальные фильмы, несмотря на скромный бюджет, не приносят дохода в прокате. Это так. В качестве примера приведу фильмы на арктическую тему. Сегодня проще попасть в Арктику, чем найти продюсера для съёмок фильма об Арктике. Наш фильм «Мыс Желания. Вкус мёда» смог появиться только благодаря продюсеру Светлане Дальской, которая увлеклась идеей, поверила мне как режиссёру и дала «добро» на производство.
– Как вы пришли к теме Севера?
– Сначала я попал не на Север, а на Юг. В Антарктиду. В конце 90-х годов мы с женой работали в команде Юрия Сенкевича, в программе «Клуб путешествий». Артуру Чилингарову, большому другу Сенкевича, понадобился режиссёр-оператор для съёмок в Антарктиде, и Сенкевич порекомендовал меня. С тех пор я снимал все высокоширотные экспедиции, которые организовывал Артур Николаевич, в том числе и на Севере. Я думаю, что география съёмок – юг или север – не имеет особого значения. Главное, что это высокие широты. А перед режиссёром-оператором всегда стоит задача рассказать правду о своих героях, показать, как они действуют в экстремальных условиях. А как это получится на экране, зависит от таланта, вдохновения и удачи.
«Думаешь о первопроходцах»
– Вам не кажется, что тема Севера уже серьёзно заезжена и эксплуатируется нещадно. Не набьёт ли это оскомину зрителю?
– От ледового лагеря «Барнео» до Северного полюса 100 километров. Вертолёт Ми-8 проходит это расстояние за 30 минут. Когда смотришь в иллюминатор и видишь бескрайние ледяные поля, торосы, трещины, всегда думаешь о первопроходцах, которые достигали Северного полюса, часто ценой собственной жизни. Поэтому в Арктике меня больше всего интересуют люди. Мне кажется, что до сих пор мы не знаем всей правды о в одночасье закрытых полярных станциях, о брошенных на произвол судьбы тысячах полярников, от которых отказалось государство. Об этом ещё только предстоит рассказать. А что до оскомины – так это зависит от того, как рассказывать – если интересно, никакой оскомины не будет.
Готовые честно работать
– «Вкус мёда» – такое необычное название. Почему именно оно?
– Один из сотрудников национального парка «Русская Арктика» случайно находит старую пластинку с записью группы «Битлз» «Вкус мёда». Это лирическая песня о любви, о вине, о поцелуе, словом, вполне в духе «Битлз». Романтическая песня, контрапункт к тому, что мы видим сегодня на этой земле, и, одновременно, ностальгия по ушедшему времени, молодости, по несуществующей уже сегодня стране, где было не только плохое, но и много хорошего, где было много по-настоящему нравственных людей, которые, тем не менее, почему-то оставили после себя экологическую катастрофу. Об этом можно написать тома и снять сотни фильмов... Мелодия «Вкуса мёда» прозвучит ещё в конце фильма, а в кадре будут сотрудники национального парка, которые пытаются вернуть эту землю к жизни.
– Что поразило на Мысе Желания?
–Более всего меня поразил момент, когда мы нашли гнездо птицы, свитое из проволоки и другого «подклювного» материала, в изобилии валяющегося вокруг. И ещё поразили люди – сотрудники парка «Русская Арктика»: спокойные, немногословные, готовые честно работать и не требовать за это каких-то особых наград. Сегодня это редкость, а должно быть нормой.
Десять северян отправятся на уборку Арктики 
В Архангельске состоится творческий вечер в честь юбилея Бориса Шергина 
В Нарьян-Маре открылся первый аварийно-спасательный центр 
В Архангельске установят памятник Борису Шергину 
Изжить жестокость в себе. Режиссёр Павел Лунгин о цензуре и Иване Грозном