- Михаил Николаевич, чем вы сейчас занимаетесь в Польше, и когда планируете вернуться в Архангельск?
- Я работаю в Варшаве в Институте Истории Польской академии наук по одному из 11 международных проектов, которые веду в университете. Кстати, тот проект с германским «Красным Крестом» был двенадцатым (речь идёт о проекте, с которым было связано возбуждение уголовное дело – от ред.). Предполагаю вернуться в Архангельск в середине ноября, на завершающие (на что очень надеюсь) судебные слушания.
«Я никого не осуждаю»
- Стало ли вам известно, кто из родственников не захотел, чтобы информация о его предках была обнародована?
- Я ознакомился с материалами дела и, естественно, знаю всех, читал их показания. Оперативники ФСБ нашли 15 из 5000 человек. Четверо или пятеро сразу отказались признавать себя потерпевшими. А как показали слушания, остальные не вполне внятно понимают, чего от них хотят. А некоторые даже заявили, что показаний не давали. Я никого из них не осуждаю. Уж я-то знаю, что им пришлось пережить. И когда, спустя много лет их снова вызывают в управление КГБ/ФСБ и предлагают дать показания, выбора не остаётся.
- Вы много работали за границей. Сталкивались ли вы там с тем, что для доступа к архивным документам требовалось разрешение родственников?
- Не часто, но сталкивался. Но в законах этих стран чётко прописано, что составляет «личную или семейную тайну». Чего не скажешь про наше законодательство.
Много причин
- В интервью нашей газете 2 года назад (статья «Мы бы убрали имя репрессированного…», № 51, 2009 – от ред.) вы говорили, что в конце 90-ых вывезли из США какие-то документы, и именно с этим теперь может быть связано судебное дело против вас. А что в них так напугало власти?
- Я и тогда говорил, и сейчас повторяю, что не знаю реальной причины возбуждения дела. Безусловно, в деле есть серьёзная политическая подоплека - усиление власти, выстраивание новой идеологии, предполагающей поначалу борьбу с фальсификаторами, а потом и с «инакомыслящими»... Нашли повод — сбор персональных данных, но истинной причины не знаю. Версий много. Одна из них, - вывоз копий документов из архивов США, в том числе по истории начального периода войны, в частности, дневник Молотова и протоколы его бесед с Гитлером, материалы по истории КГБ, истории репрессий и т.п. Но ведь они вывезены из другой страны, где всякий может получить к ним доступ. Да и у нас, как выяснили следователи, практически все они рассекречены, а за рубежом - «висят» в Интернете. Кстати, если мне их не вернут, я легко смогу их восстановить, либо съездив в США, либо скачав из Интернета. Вот тогда Вы и узнаете, «что в них напугало власть»... Эта причина выглядела бы вполне правдоподобной, если бы при обыске у меня изъяли только архивные материалы. Но брали все подряд, что может меня скомпрометировать...
Есть и другая причина — организация конференции по истории «Холодной войны», на которую в числе прочих съехались и бывшие противники - участники этой войны из разных стран. Разгорелась дискуссия. Кто-то написал донос... Третья - выдвижение моей кандидатуры на выборах на должность ректора, четвёртая.... Впрочем, наиболее правдоподобной выглядит версия одного известного поэта. Когда его спросили, за что против него возбудили уголовное дело, он сказал примерно так: «В нашей стране на каждого здравомыслящего (или «порядочного» - точно не помню) человека заведена папка. С годами она пухнет, и когда достигает определённого размера, раздается сигнал..., и человека убирают». Похоже так получилось и с моей папкой.
Цветы в почтовом ящике
- Вы чувствуете поддержку со стороны коллег?
- На отношение к этому делу указывает и список, и география «подписантов» - это высокочтимые, глубокоуважаемые мною люди со всех континентов от Европы и Америки до Австралии. Приятно то, что из тысяч тех, кто меня поддерживал и поддерживает, лишь двое высказали своё «особое» мнение. В Германии проведено несколько акций. Газета «Известия» сообщила, что российское посольство в Стокгольме регулярно пикетируют шведские правозащитники. А недавно здесь, в Варшаве кто-то положил для меня в почтовый ящик цветы, завернутые в «Газету Выборче» со статьёй о нашем деле и словами поддержки. Я уж не говорю о постоянной помощи польских коллег по академии и университету.
- Как это судебное дело отразится на историках, которые будут работать в архивах? И будете ли вы работать над какими-то большими проектами в ближайшее время?
- Из 12 проектов, которые я вёл в университете, с возбуждением дела заморожено девять, три идут ни шатко, ни валко. Правда, недавно был в Норвегии, где вслед за пилотным проектом, запущенным год назад, мы подготовили большой проект на ближайшие 3-4 года с бюджетом около 800 тыс. евро. (Только не надо думать, что все эти деньги пойдут мне. Иначе снова дело возбудят. В бюджет проектов, как и в том, немецком, закладываются деньги на стипендии студентам и аспирантам, на конференции, на технику, публикации...). Из Варшавы привёз для САФУ большой проект сотрудничества в гуманитарных областях.
Решение суда во многом определит, заработают эти проекты на Севере или нет. Впрочем, какое бы решение принято не было, те, кто хотел ограничить допуск историков к архивным материалам, своего добились. И чтобы как-то исправить положение, я намерен через Конституционный суд изменить 137 статью (о «нарушении неприкосновенности частной жизни» - от ред.). Я уже несу моральные обязательства перед теми коллегами, которые поддерживали меня, собирали деньги для оплаты работы адвоката, которым предстоит еще работать в наших архивах. Правда, для того, чтобы обратиться в суд высшей инстанции по существующему законодательству, я должен быть осуждён судом инстанции низшей.
В музее художественного освоения Арктики пройдёт научная конференция 
Иван Мосеев: Процесс против меня в духе 37-го года